Вот он, тот самый вид на все вокзалы. И свет такой, словно ядерный взрыв. Так я это и видела, много-много лет назад.
четверг, 12 декабря 2019
Тридцать лет какой-то странный возраст. Несколько лет назад я думала о нем, прикидывала, как это может ощущаться, и в целом не ошиблась. Тридцать - это будто плато. Ты лишен детского и юношеского восторга, смотришь на вещи в лучшем случае трезво, в худшем - цинично.
В худшем случае ты так и не понял, кто ты и чего ты хочешь, в лучшем - понял, но смутно понимаешь, что заниматься этим уже поздно. Поздно ходить в музыкальную школу с маленькой скрипкой и дома в дождливый день разучивать партитуры. Это идеально подходит, когда тебе десять, и на тебе нелепое накрахмаленное платьице, но не сейчас. Сейчас уже нет ни времени, ни сил. Но и рано подводить итоги, сокрушаться или радоваться своей жизни. Ты замираешь в какой-то тотальной потерянности. Еще и кожа портится.
Я могу с уверенностью сказать только о тотальном чувстве отчужденности. Оно абсолютно, уже не так надрывно, каким казалось несколько лет назад. Оно - просто факт, который существует. Иногда мне кажется, что это единственная эмоция, которую я могу назвать живой. Родители стали чужими, я уже без горечи понимаю, что нам просто не о чем разговаривать. Воспоминание о том, кого я так неистово любила вызывает когнитивный парадокс, потому что это теперь чужой человек, которого я когда-то знала. Тот, кого я люблю сейчас иногда выглядит человеком, не имеющим никакого внутреннего отношения и родства к моей жизни, в которую я все равно поместила его, раскатав ее словно рулон желтой бумаги. Потому что пока еще хочу любить сама. Но любовь вообще - самое, наверное, бессмысленное чувство на земле.
Всегда есть какие-то условности - расстояние внутреннее и внешнее, отсутствие ячеек, куда бы могла поместиться я, или куда я могла поместить кого-то.
В худшем случае ты так и не понял, кто ты и чего ты хочешь, в лучшем - понял, но смутно понимаешь, что заниматься этим уже поздно. Поздно ходить в музыкальную школу с маленькой скрипкой и дома в дождливый день разучивать партитуры. Это идеально подходит, когда тебе десять, и на тебе нелепое накрахмаленное платьице, но не сейчас. Сейчас уже нет ни времени, ни сил. Но и рано подводить итоги, сокрушаться или радоваться своей жизни. Ты замираешь в какой-то тотальной потерянности. Еще и кожа портится.
Я могу с уверенностью сказать только о тотальном чувстве отчужденности. Оно абсолютно, уже не так надрывно, каким казалось несколько лет назад. Оно - просто факт, который существует. Иногда мне кажется, что это единственная эмоция, которую я могу назвать живой. Родители стали чужими, я уже без горечи понимаю, что нам просто не о чем разговаривать. Воспоминание о том, кого я так неистово любила вызывает когнитивный парадокс, потому что это теперь чужой человек, которого я когда-то знала. Тот, кого я люблю сейчас иногда выглядит человеком, не имеющим никакого внутреннего отношения и родства к моей жизни, в которую я все равно поместила его, раскатав ее словно рулон желтой бумаги. Потому что пока еще хочу любить сама. Но любовь вообще - самое, наверное, бессмысленное чувство на земле.
Всегда есть какие-то условности - расстояние внутреннее и внешнее, отсутствие ячеек, куда бы могла поместиться я, или куда я могла поместить кого-то.
воскресенье, 08 декабря 2019
Я когда на это все на самом деле посмотрела с другой стороны, не с водительского - на пассажирское, а на самом деле с другой стороны, мне так стало странно, потому что все это, все что было, словно огромная неудобоваримая глыба. То ли с острыми краями, то ли с гладкими - не уцепишься.
Я пытаюсь теперь представить себя сбегающей по ступеням вниз на Павелецкой (тфу ты!) прям в огненную привычную бездну, и не могу. Пусто, вся огненная бездна теперь во мне.
Кто-то слишком долго валялся в канаве, потом кочегарил, а потом места себе не нашел. Сотню раз бы рассмеялась тебе в лицо, если бы оно не было моим собственным теперь.
суббота, 07 декабря 2019
Волхва по второму кругу читать чище, но в разы тяжелее. Слишком все знакомое, какое-то осязаемое, слова шершавые. Помню, когда первый раз читала - такое волшебство было, оторваться не могла. Но тогда время другое, и в этой осязаемости я, видимо, видела выход. Подобное к подобному.
Может, это все преддверие 8-го числа на меня так действует.
Я стараюсь не размышлять лишний раз о том, а как я вообще оказалась во всех этих ситуациях. Напоминаю себе, что чтобы оказаться в некоторых из них, мне ничего не нужно было делать, соотстветственно - никакие мои действия не могли бы это поменять. Это, например, когда мне рассказывают, что отчим раз в месяц едет "отдыхать, посидеть с друзьями, сходить в баньку". А я слушаю и не понимаю, что эти люди делают вокруг. Как они вообще просочились.
воскресенье, 01 декабря 2019
В этом году такой странный декабрь. Не помню такого, чтобы первый снег не вызывал ровным счетом никаких эмоций, кроме, разве что, усталости от холода, да и усталости вообще. Это всегда было смутное ожидание, немного волшебства, немного надломленности, немного тайны и ощущение скрытой мистерии. А сейчас - ничего. Ничего не жду, тайн не осталось.
Надо признать, что не свершилось. Что-то выстрелило из последних сил, как корональный выброс на солнце, и рассеялось на том же самом месте.
воскресенье, 24 ноября 2019
На работе сегодня выдался тотальный неписец, сказочка провисла. Штош, время порассуждать. Мысль формироваться не хочет, а обширной базы под нее у меня, к сожалению, тоже нет. Но.
Пелевина я как-то сознательно обходила стороной, как и весь постсоветский андеграунд подобного толка. Но потом мне его как-то невзначай посоветовали. Три книги дали, сказали - любишь сказочки, читай! Я пошла читать. Прочитала Оборотня, который в целом мне даже понравился. На этом моменте я засомневалась - уж не была ли я чересчур предвзята по отношению к автору, может, он и в самом деле неплох, а я упускаю целый культурный пласт. Но нет, показалось, Empire V все вернул на свои места - ее я уже дочитывала в муках, а S.N.U.F.F. и вовсе оказался банально-тошнотворен с первых страниц. Я сложила книги стопкой и отдала обратно с кратким - не зашло. Культурный пласт был безвозвратно упущен, но это и к лучшему - можно наблюдать со стороны. Тут-то Сорокин и вернулся из небытия и оказался на редкость хорош.
И вот я теперь пытаюсь их сравнить и понять, почему же, занимая примерно одну и ту же нишу, беря истоки своего творчества в одном и том же постсоветском пространстве, оба вызывают такие противоположные эмоции.
среда, 20 ноября 2019
- Совершила стратегическую ошибку и завела аккаунт в Стиме. Скачала FEZ, не могу нарадоваться. Хорошие игры, видимо - это либо пасаны я маслину словил псевдособаки, дядя Тревор, щелкуны и прочая нехристь. Либо пиксель-вырвиглаз. Но FEZ идеальна, конечно. Очень атмосферная, пространственная, и можно спокойно сидеть и тупить в головоломки.
- Зарегилась на Литресе. Вяло думаю, что не начать ли публиковаться, но пока от одной мысли об этом оторопь берет. Там еще все такое серьезное - моя первая книга, все дела, фу.
- Попутно решила привести в порядок парочку лежалых текстов. Думала немного подправить сказочку, а в итоге конца и края тексту не видно. И не уследить за ним: пишешь-пишешь, а потом - куда ушел сюжет, кто эти люди, что они делают?
- Зарегилась на Литресе. Вяло думаю, что не начать ли публиковаться, но пока от одной мысли об этом оторопь берет. Там еще все такое серьезное - моя первая книга, все дела, фу.
- Попутно решила привести в порядок парочку лежалых текстов. Думала немного подправить сказочку, а в итоге конца и края тексту не видно. И не уследить за ним: пишешь-пишешь, а потом - куда ушел сюжет, кто эти люди, что они делают?
понедельник, 18 ноября 2019
Хочу написать это целиком и больше не возвращаться.
От города детства осталось какое-то призрачное ощущение. Я иногда вижу этот город вокруг, когда гуляю в солнечный день по его центру, где старые дома, когда вижу его панорамы.
Мне всегда вспоминаются два дня и еще одно смазанное воспоминание. Я приезжаю утром, словно бы совсем рано, захожу на кухню, а на столе лежит шоколадка, появившаяся там чудесным образом. Мне говорили, что белочка приносит мне шоколадки, и я верила. В другом воспоминании я тоже почему-то приезжаю рано, и словно бы это само по себе уже непривычно-волшебно, а у мамы на плите стоит кастрюлька с уже остывшими (явно, вчерашними) большими макарошками без соли и масла. И я руками ем их по одной, и ничего вкуснее, кажется, я в жизни еще не ела. Светит солнце и вся жизнь, как на ладони. Мир такой прозрачный, свежий и полный какой-то неясной надежды, что вот - здесь все начинается, здесь правда и истина. Здесь моя жизнь.
Здесь я съем йогурт, а на дне баночки - игрушка. Не достанешь, пока не съешь. Здесь лес, в котором можно бродить целый день, словно бы и города никакого рядом нет. И ледяные родники в лесу, и цветочные поля, и потрескивающие линии электропередач над головой. Здесь можно выйти на окраине и долго-долго ехать к дому на вечернем автобусе, что идет через весь город, и все светится. Здесь - мой дом. Я все жду момента, когда я смогу это сказать вслух и по-настоящему - здесь мой дом.
А потом это все просто не случилось. Домой пришли чужие люди, дом лишился своего особенного запаха (нигде его больше никогда не было), мама перестала готовить самые вкусные макарошки на земле. А я так и не обрела свой дом. И вот сейчас я сквозь время вижу его, словно бы годы накладываются друг на друга, и иногда можно подсмотреть за прошлым. Я вижу тот самый город, в котором все это все еще есть. Но там, скорее всего, папа руководит своим отделом, и они с мамой держат меня маленькую за ручки на эскалаторе, чтобы я не боялась. Там время потекло в другую сторону. Мы там есть, и там есть я, другая я, которая счастлива быть со своими родителями, в своем доме. Пусть ей там будет хорошо и беззаботно. Может, та счастливая другая я однажды поедет в Австрию на мотоцикле через всю Европу, обнимая самого главного человека. Может быть. Пусть так и будет.
И это все, что осталось от того дома. Вот это воспоминание. Я сначала хотела написать что-то вроде "пора признать", но понимаю, что нечего тут насильно признавать или драматически отпускать. Все это ушло - папа, кошка Анфиска, тот человек с мотоциклом, и та самая мама которая у меня когда-то была. Все это там.
Прощай-прощай, та странная, другая жизнь.
Перечитала тут "Письмо незнакомки". Первый раз читала очень давно, запомнила как одну из тысячи грустных историй и забыла.
А сейчас - боже мой! Как это отвратительно. Все, до единого слова отвратительно.
пятница, 15 ноября 2019
Зачиталась опять. Нашла какую-то бредовую публицистику некоего Величко, лично знакомого с Соловьевым, который постоянно упирал на его духовность-нравственность-православие, а все неудобные моменты его мистической жизни прикрывал незрелостью или ступенькой на пути к абсолютному праведному духу. Там еще что-то в духе - одно время он считал Спинозу первым мировым философом - как будто бы это что-то плохое.
И ни слова о Софии в этой статье, ни слова! Косвенно она подменяется стремлением к богу, как таковому, на основании его юношеских стихов и не очень. Отсутствие связей с женщинами выносилось на передний план, как благодать. Нехватка "улик" в глазах Величко делает Соловьева идеальным христианским праведником, и в тексте сквозит напыщенная, абсолютно снобистская гордость. Он даже поддразнивает его, когда узнает слух о тос, что Соловьев задержался в Москве из-за дамы. На что последний, спокоцно и очень тонко отвечает ему в стихах. Величко делает неправильные выводы и успокаивается. Но вот эти стихи:
Любить вас tout de mеme. Вот странная затея!
Когда же кто любил негодный матерьял?
О светлом Божестве, любовью пламенея,
О светлом Божестве над вами я мечтал.
И у Соловьева хранились записочки от Софии, где "приду к тебе завтра, моя жизнь". О чем вы вообще?
А в конце случается Анна Шмидт. И это какое-то пугающее событие со всех сторон. Соловьев возвращается после свидания с ней "глубоко потрясенным" и в чем-то убежденным. Меняется тон его переписки с ней, и можно только представить, какую бурю он переживал внутри в этот последний год. Я помню, как об этом рассказывал наш Беневич, какое в аудитории тогда повисло чувство даже не безысходности, не знаю, как назвать. Надломленности.
Пока ехала, перечитывала это все. Ощущение, как камень в желудке. Огромный, легкий камень с тупыми краями.
Хочу читать, но очень боюсь, что реально столкнусь с чем-то неприемлимым для себя. Есть в этих софиологах что-то трогательное и прекрасное, но страшно, что источник не тот.
И ни слова о Софии в этой статье, ни слова! Косвенно она подменяется стремлением к богу, как таковому, на основании его юношеских стихов и не очень. Отсутствие связей с женщинами выносилось на передний план, как благодать. Нехватка "улик" в глазах Величко делает Соловьева идеальным христианским праведником, и в тексте сквозит напыщенная, абсолютно снобистская гордость. Он даже поддразнивает его, когда узнает слух о тос, что Соловьев задержался в Москве из-за дамы. На что последний, спокоцно и очень тонко отвечает ему в стихах. Величко делает неправильные выводы и успокаивается. Но вот эти стихи:
Любить вас tout de mеme. Вот странная затея!
Когда же кто любил негодный матерьял?
О светлом Божестве, любовью пламенея,
О светлом Божестве над вами я мечтал.
И у Соловьева хранились записочки от Софии, где "приду к тебе завтра, моя жизнь". О чем вы вообще?
А в конце случается Анна Шмидт. И это какое-то пугающее событие со всех сторон. Соловьев возвращается после свидания с ней "глубоко потрясенным" и в чем-то убежденным. Меняется тон его переписки с ней, и можно только представить, какую бурю он переживал внутри в этот последний год. Я помню, как об этом рассказывал наш Беневич, какое в аудитории тогда повисло чувство даже не безысходности, не знаю, как назвать. Надломленности.
Пока ехала, перечитывала это все. Ощущение, как камень в желудке. Огромный, легкий камень с тупыми краями.
Хочу читать, но очень боюсь, что реально столкнусь с чем-то неприемлимым для себя. Есть в этих софиологах что-то трогательное и прекрасное, но страшно, что источник не тот.
среда, 13 ноября 2019
Набокова последнее время иногда читать так же невыносимо, как раньше Гессе. Но Гессе давно уже стал простым и понятным, даже я бы сказала - немного прожитым. Это как какое-то славное, немного горькое, но все равно светлое воспоминание, о котором думаешь с блуждающей улыбкой. А Набоков сейчас заставляет думать одну мысль, которая упирается в невидимую стену.
Когда-то давно я уже уперлась в эту мысль, но отбросила ее, как тупиковую, относительно чужеродную и немного близкую, когда впервые познакомилась с философией Соловьева. Тогда его история о вечном поиске Софии, не увенчавшимся успехом показалась мне знакомой, тогда эта мысль показалась мне довольно простой, но упорство говорило мне - просто надо искать. Да и ситуация у меня состояла из других обстоятельств.
А теперь я заново возвращаюсь к этой мысли. И не знаю, как ее выразить. Может быть, это - несобираемость образа воедино. В конце концов, я начала приходить к тому же самому: я знаю имя, я говорю о ком-то, как о человеке, но все, что есть в нем, ни один человек вместить не способен. Как итог - даже я сама не могу. И вот Набоков со своей сначала Лолитой, а теперь Магдой - что-то в них для его героев есть надмирное, чему сопротивляться нет ни сил, ни желания. Что-то несоразмеримое человеку, тем более человеку, в котором этот образ мерещится. Истории, которые всегда заканчиваются плохо. И здесь я упираюсь в этот тупик - зачем дан образ, если он ведет к гибели, душевной или даже физической? Зачем дан образ, если он порочен не в своей возвышенности, а в разрушительной силе? Зачем он является путеводным, если не ведет никуда? Возможно ли это противоречие разрешить, и как это сделать?
И как бы мне с этими мыслями не прийти случайно к мыслям, которые были когда-то давно, будто в прошлой жизни. Словно бы это все должно меня привести к этим мыслям, но я еще о них не знаю. Но тогда для меня это тоже все кончилось плохо, хотя там - вообще другая история, которую я так плохо помню. Но, возможно, разгадаю их - найду на все ответы.
А вообще - в целях чистки и профилактики информационного пространства нужно взять за правило исключать из него не только всякую откровенную дичь, но так же и новомодные психологические статьи/паблики/ресурсы (инфантилизм), а также же романтизированные вещи типа "русской смерти" и им подобные.
Все, насмотрелась я на "кредиты для населения за 30 минут".
Вернулись из Эстонии.
Эстония хороша, я все никак не могу домучить нормальные дорожные записи. Нужно сначала закончить предыдущую поездку и неплохо было бы написать еще и про южную, но это уже целых три текста.
Несколько вещей:
- Любые каблуки в поездке - зло.
- Приезжать сразу на работу - мобилизует, но дезориентирует.
- Нужно целое пособие о дорожной одежде, это очень важно.
Но дома ждет аж целая упаковочка эстонского камамбера, захваченная в последние минуты перед автобусом.
среда, 06 ноября 2019
Странная все-таки штука - ограниченное количество времени. Дан тебе какой-то промежуток времени в условные 80 лет и смотри на него. Раскатай эту ленту перед собой, ты можешь разложить на ней все свои пожитки по годам - вот это сюда, а вот это вот сюда. Ты нищий.
Это еще неудобно накладывается на яркость детства, бывает так сложно от него абстрагироваться. То чувство, которое обычно ты испытываешь постоянно, или по крайней мере, точно знаешь, где искать, теперь отдаляется от тебя с каждой минутой до тех пор, пока ты не ощутишь себя круглым дураком. Не спросишь себя, какой сегодня год? Не начнешь говорить - а вот раньше-то. Не было никакого "раньше", все одинаковое, все окрашивает только твое отношение к. Декорации меняются, но когда их бесконечное количество, ты почти легко отпускаешь их. Но когда их всего-то ничего, ты начинаешь канючить, когда очередные ломаются.
Вот и я тут чуть не начала снова канючить о своих 90-х. А я ведь их даже больше не люблю.
Если бы взять
И посмотреть
Что там внутри
С той стороны
Где твои сны
И посмотреть
Что там внутри
С той стороны
Где твои сны
Эверс давно стоял на полке, а добралась я только сейчас.
Когда-нибудь я устану это говорить, и когда-нибудь я перестану после прочитанной книги/посмотренного фильма ходить на лайвлибы и кинопоиски и читать отзывы. Единственная смысловая нагрузка у этого действа - оставаться в курсе того, как на мир смотрят эти-люди-вокруг, чтобы случайно и внезапно не охуеть.
Когда-то я уже писала, что меня бесконечно возмущает (а теперь уже просто расстраивает, но не сильно) тот факт, что людям в книгах нужна мораль, смысл и жизненные уроки. Если книга не преподала урок - это бессмысленная книга. Книга должна учить детей добру, морали и нравственности? Да ничего она не должна. Так Сэлинджер у этих-людей стал аморальщиной, которая ничему не учит, а у Пёрсига они не нашли никакого дзена, несмотря на то, что в названии заявлено.
И после Альрауне я осторожно пошла читать лайвлиб. А там опять ищут мораль, рассуждают о морали, говорят о душе и о зле.
Способ создания волшебного существа не такой уж и волшебный в переложении на наши дни. Современным языком можно было бы и возразить - а чего вы ожидали получить, взяв таких родителей? И все встало бы на свои места, никакой мистики. Но генетика спорна, поэтому мистику придется оставить. Но тогда возникает другой вопрос - а чего вы ожидали от сказочного существа? Человеческой морали, доброты и эмпатии? И откуда ей взяться, если Альрауне на самом деле порождена не своим отцом-убийцей и матерью-проституткой, а мыслью, выходящей за пределы человеческого?
Конечно, она будет приносить счастье и удачу, потому что, может быть, это одно из самых естественных для нее вещей. Конечно, она будет так же сеять смерть вокруг себя, потому что - сможет ли человек долго дышать чужим воздухом, который является для него ядом? Нет.
Конечно для начала 20 века линия противостояния злого деяния человеческого и божественного закона, который он преступает почти неизбежна. Святой покровитель в конечном итоге отворачивается от людей, очарованных Альрауне. И здесь можно говорить о зле и о губительном отсутсвии души, об угасании божественной искры в тех, кто поддался чарам противоестественного зла. Но в этом всем есть что-то гораздо большее.
И конечно, здесь все о любви. Такой же нечеловеческой и запредельной, губительной в итоге для всех. Ведь влюбившись, ты не только окутываешь избранника ядом, но и сама дышишь его человеческим воздухом, губительным для тебя. И мысль, что породила Альрауне, очаровывавшая всех вокруг, опутывает возлюбленного. И сети рассыпаются с ее смертью. Он становится свободен от всепоглощающей любви и от всепожирающей ненависти к Альрауне. Любил ли ее на самом деле? История о надмирной истинной любви или о трагедии самой Альрауне, которую нельзя увидеть такой, как она есть, но только через призму притягательного мистического наваждения?
Хочу фильм смотреть. Надеюсь, что 30-е годы не так сильно убивают книги, как это делали фильмы 50-х.
суббота, 02 ноября 2019
Во втором часу ночи прибегает Алексей. Его сегодня кинули с жильем все, кто только мог, осталась только я, как последняя надежда на нормальный ночлег. За несколько месяцев, что я его не видела он успел разойтись с девушкой, сойтись с ней обратно, снова заподозрить ее во всех грехах, обзавестить квартирой, избавиться от квартиры, избавиться от статьи, от всех друзей и через несколько недель у него первое выступление с собственной музыкой. О которой он рассказывает с единственным и неизменным - горящими и злыми глазами.
Угощает меня вкусной сигаретой, мы идем курить на улицу и он включает свой трек, который стал своеобразным "прощай", кинутым в лицо всем, кто его не понял.
- Там в конце, самое важное. Концовка получилась очень сильной, - говорит. Я слышу, как в конце он речетативом, но под хороший бит произносит "вы меня не поняли". Это немного пафосно, но искренность подкупает. Мне не нравится эта музыка, но у него действительно есть талант, что редкость. И он сам это понимает, что редкость.
- Ни у кого такого нет, все копируют друг друга, а надо искать, - говорит он. - Я слушаю разных. Вот тут - что-то интересное. И вот тут. И вот этому нужно научиться. Я буду делать то, что не делал никто - создавать атмосферу.
Он снова включает несколько треков, и если бы я не переметнулась на сторону Гайдна, я бы сказала, что это и вправду хорошо. Так и есть.
- Я буду выступать среди рокеров. Только представь их лица, когда начинается моя музыка, а потом - бам! Неожиданно, правда?
Я пытаюсь ему сказать, что рэп и рок в самой своей сути одно и тоже, поэтому вся реакция на которую он рассчитывает более чем поверхностна, но он заканчивает мою мысль быстрее меня. И это бесконечно приятно слышать.
- Если я буду странно себя вести утром, не пугайся, я на антидепрессантах, - он стучит пальцем по своей голове, - мы лечимся.
И вот этот жест, вот это краткое "мы", невольно заставляет думать, что у него все получится. Из-за этого "мы" ему веришь, несмотря на избыточность эго.
Угощает меня вкусной сигаретой, мы идем курить на улицу и он включает свой трек, который стал своеобразным "прощай", кинутым в лицо всем, кто его не понял.
- Там в конце, самое важное. Концовка получилась очень сильной, - говорит. Я слышу, как в конце он речетативом, но под хороший бит произносит "вы меня не поняли". Это немного пафосно, но искренность подкупает. Мне не нравится эта музыка, но у него действительно есть талант, что редкость. И он сам это понимает, что редкость.
- Ни у кого такого нет, все копируют друг друга, а надо искать, - говорит он. - Я слушаю разных. Вот тут - что-то интересное. И вот тут. И вот этому нужно научиться. Я буду делать то, что не делал никто - создавать атмосферу.
Он снова включает несколько треков, и если бы я не переметнулась на сторону Гайдна, я бы сказала, что это и вправду хорошо. Так и есть.
- Я буду выступать среди рокеров. Только представь их лица, когда начинается моя музыка, а потом - бам! Неожиданно, правда?
Я пытаюсь ему сказать, что рэп и рок в самой своей сути одно и тоже, поэтому вся реакция на которую он рассчитывает более чем поверхностна, но он заканчивает мою мысль быстрее меня. И это бесконечно приятно слышать.
- Если я буду странно себя вести утром, не пугайся, я на антидепрессантах, - он стучит пальцем по своей голове, - мы лечимся.
И вот этот жест, вот это краткое "мы", невольно заставляет думать, что у него все получится. Из-за этого "мы" ему веришь, несмотря на избыточность эго.
пятница, 01 ноября 2019
В твиттере интересно и хорошо пишется, но мало.
В стол писать не так интересно, несмотря на то, что можно со спокойной совестью катать простыни и полотна.
А в дневниках что-то такое есть, самоорганизовывающее пространство.
В стол писать не так интересно, несмотря на то, что можно со спокойной совестью катать простыни и полотна.
А в дневниках что-то такое есть, самоорганизовывающее пространство.